Ник О`Донохью - Ветеринар для Перекрестка

Студенты быстро проиграли. Люди-олени, даже не запыхавшиеся во время игры, смеясь, стали ударять друг друга рогами в шутливой потасовке. Руди обернулся к Дэйву и предложил:

— Давай еще сыграем.

— Ну теперь я тебе покажу, — сказал Дэйв хвастливо и бросил в миску еще одну часть монеты. Бидж заметила, как Анни стиснула зубы.

Игра длилась весь вечер. Когда часа через два люди начали выигрывать, даже Анни повеселела. Только Бидж, потная, высунув кончик языка от напряжения, все никак не могла заставить свою руку поворачиваться как надо. Еще два раза она роняла ловилку.

Один раз Ли Энн, быстро обернувшись, зацепила прут противника Бидж и держала его, пока та не подняла свое оружие; другой раз Анни, которая занималась фехтованием, быстро парировала удар, чтобы спасти Бидж.

— Что с тобой, детка? — окликнул ее Дэйв через плечо. — Не научилась ходить, пить и жевать жвачку одновременно?

— Заткнись! — рявкнула Бидж, к большому удивлению Дэйва.

К концу вечера студенты проигрывали уже всего только две шестых монеты. К этому времени люди-олени уже угощали их пивом, а смуглые человечки и дриада вовсю подбадривали криками. Веселье кончилось, только когда Кружка заколотил половником по почти пустому котлу с похлебкой и крикнул:

— Пора спать!

Постояльцы вернулись на свои места, вытащили матрацы и расстелили их на полу под столами. Местные жители потянулись за дверь, помахав на прощание руками. Девушка Руди, испытывая дружеские чувства после совместной выпивки, повергла Дэйва в изумление, лизнув его в нос огромным и шершавым, как у всех жвачных, языком. Дэйв, спотыкаясь, вышел из гостиницы; студентки пошли следом.

Они вытащили из грузовика и разложили спальные мешки. Анни пришлось помочь Дэйву справиться с этим. В нескольких метрах от верхнего пруда рос мох, окруженный низкими цветущими кустами. Это похоже, подумала Бидж, на миниатюрную хорошо защищенную крепость. Студенты разложили все четыре мешка рядочком.

Дэйв, не раздеваясь, залез в свой спальник и немедленно захрапел.

Ли Энн влезла в мешок и стала, извиваясь, снимать джинсы. Анни, от которой Бидж такого не ожидала, спокойно разделась совсем рядом с Дэйвом и тоже нырнула в спальник. Бидж последовала ее примеру. Ночь была удивительно теплая, можно было бы обойтись и без спальных мешков. Бидж лежала, глядя на облака, думая о Кружке и его рассказе и о себе. Почему одни люди остаются в живых, а другие умирают? Почему ее мать заболела хореей Хантингтона, почему болезнь угрожает ее брату и ей самой? Ли Энн повернулась, устраиваясь поудобнее, и замерла неподвижно.

— Посмотри на звезды.

Облака рассеялись, и на небе сверкала широкая звездная спираль. Пока девушки смотрели на звезды, одна из них упала — не промелькнула, как метеорит из потока Персеид или Леонид там, в их мире, а медленно, лениво скользнула по небосводу.

— Загадай желание, — пробормотала Анни себе под нос.

Бидж, подвигав рукой, которая так подвела ее этим вечером, молча и с надеждой пожелала себе не заболеть; скоро все они спали.

Глава 7

Если смотреть со стороны, могло показаться, что Брандал просто завернул за угол и оказался на главной улице Анавалона. Улица, однако, не имела ни поворотов, ни углов. Брандал, не скрываясь, вышел из города и направился в сторону лагеря. По обе стороны от дороги земля казалась серой в предрассветном сумраке.

Скоро встало солнце, но холмы Анавалона остались серыми. На деревьях в садах висели сморщенные высохшие плоды, вялая зелень травы и кустов казалась припорошенной пылью. В стороне от дороги лежало солоноватое озеро. Осока на его берегах пожухла, и не было слышно птичьего пения.

Когда-то Анавалоном правил король; согласно легенде, раненный, он разослал своих храбрейших, вернейших, благороднейших рыцарей искать для него исцеление. Никто из рыцарей не вернулся. Король умер, а его земли стали бесплодны.

Брандал шел по дороге, глядя по сторонам со смутным чувством вины, как будто он сам был тем королем, и думая, как всегда, о судьбе Перекрестка.

Почти дойдя до лагеря, он свернул в заросли колючих кустов с темными листьями; на анавалонском это растение называлось теарфихт. Брандал плотнее завернулся в плащ, защищаясь от колючек размером с палец. В этой чаще не было тропинок.

Поросль теарфихта покрывала крутой склон, и Брандал, спускаясь, старался держаться правой его стороны. Идти было трудно, особенно потому, что приходилось сохранять равновесие, не выпуская из руки меча. Брандал закашлялся: в Анавалоне даже после дождя стояла сушь.

Наконец кустарник остался позади. Теперь Брандал оказался на обрывистом холме, нависающем над долиной; в лощине перед ним раскинулся лагерь из грубо сколоченных лачуг и палаток.

При взгляде на него сердце Брандала упало: за время его отсутствия шалашей из натянутых на жерди шкур стало гораздо больше. Лагерь вырос почти вдвое. В Анавалоне хорошо набирать армию, подумал король, — здешние жители готовы на все, лишь бы покинуть эти края.

Лачуги оказались передвинуты так, что стали образовывать ровные ряды. Брандал сам не знал, почему это так его смутило.

Могучие руки обхватили Брандала, прижав его собственную руку с мечом к боку и развернув его лицом к нападающему.

— Ну вот, — пророкотал грубый голос. Как ни высок был король, сейчас он мог видеть только плечо человека. Пряжки куртки впились ему в бок, он скривился, но сказать ничего не мог — его стиснули слишком крепко. Брандал почувствовал, как борода противника щекочет ему лоб.

Продолжая держать его одной рукой, человек другой повернул голову Брандала так, что теперь они могли видеть друг друга, и тут же расплылся в улыбке.

— Кудрявый! — радостно завопил он. — Я уж думал, что тебя и след простыл. Или помер, как все добрые люди, или, что более вероятно, угодил в кутузку. — Человек сжал Брандала в медвежьих объятиях, чуть не сломав ему плечо.

— Приятно встретиться, Рейц. — Брандал почти задохнулся, хотя и не удивился, почувствовав сильный запах вина. Оганнон Рейц был не из тех, кто позволит предрассветному холоду пробрать себя до костей, даже в лагере, где раздобыть спиртное нелегко. — Полупьян, как всегда?

— Я слишком большой, Кудрявый. Напиться зараз может только половина меня. Мне не по карману стать пьяным целиком. — Рейц с надеждой спросил: — А как твоя прогулка?

— Не очень, — пожал плечами Брандал. — Вот твоя часть, как было договорено. — Он передал Рейцу две шестиугольные монеты. Тот улыбнулся, показав черные дырки вместо половины зубов: в лагере едва ли нашелся бы человек с полным комплектом.

— Моя доля — по справедливости? А что я найду, если возьму тебя за ноги и встряхну?